По воле судьбы - Страница 56

– С тобой что-то случилось, когда пришло войско Мортимера? После того, как мужчины твоей семьи были убиты и ты осталась без защитника? Поэтому ты хочешь заработать денег и нанять рыцаря? Ты мечтаешь отомстить не только за потерю семьи и дома?

Она не могла ответить, не могла смотреть ему в лицо. Она хотела, чтобы он перестал расспрашивать ее об этом. Джоан так сильно хотела этого, что в отчаянии подняла лицо, предлагая ему свой поцелуй, чтобы отвлечь от этих болезненных для нее расспросов.

Он принял предложенное, но не поцеловал ее в ответ, лишь мягко отстранил, словно знал, зачем она это делает.

– Джоан, тебя взяли силой?

Она почувствовала себя униженной, во рту все пересохло от отчаянного усилия скрыть свой позор. Страх, отвращение, оглушающая тоска взорвались в ней.

И злость на Риза. Ну почему он не хочет оставить ее в покое? Зачем нужно было бередить ее рану, ковырять ее до тех пор, пока ее защита не ослабла? Зачем было снова погружать ее в прошлое? Неужели лишь для того, чтобы потешить свое самолюбие, убедиться в том, что ее отказ не был отказом подчиниться ему.

С трудом удерживая глупые слезы, которые она поклялась никогда никому не показывать, Джоан резко отбросила его руки и взглянула ему в лицо с такой яростью, какой никогда еще не испытывала в своей жизни.

Он хочет знать? Ему зачем-то это нужно? Тогда, черт подери, пусть знает!

– Меня не насиловали и не принуждали, – она повернулась и уверенно направилась к повозке. – Я пошла на это по собственной воле. Я продала себя.

Глава 14

Дьявол в его душе взял верх, и теперь Риз горько сожалел об этом. Оставшуюся часть пути Джоан ехала в полном молчании. Неподвижно, как фигура, высеченная из камня.

Риз обернулся и быстро взглянул ей в глаза. До краев наполненные болью, они как будто стали глубже и не замечали его взгляда и ничего вокруг. Он знал этот взгляд, видел его прежде – таким же был взгляд темноволосой женщины, носившей под сердцем мертвого младенца.

Они вернулись в город за час до заката солнца. Джоан спрыгнула с повозки, как только они остановились у конюшни, и побежала в дом. Риз распряг лошадь и передал ее Марку, как только тот пришел покормить и почистить ее.

– Что это? – спросил Марк, поднимая большой плетеный мешок. – Он довольно тяжелый.

Риз совсем забыл о мешке.

– Это глина.

– Глина? Для Джоан? Позволь, я скажу ей, у нее такой несчастный вид. Это поднимет ей настроение.

– Не надо. Оставь его здесь. Пусть Джоан побудет одна. Позаботься о лошади, а потом можешь идти к своему другу Дэвиду.

Риз отнес мешок в сад, поставил на стол. Поскольку было еще достаточно светло, а Джоан хотела уединиться, Риз снял холст со статуи, намереваясь поработать. Низко наклонив ее, он поставил скамью у ее лица и взял тонкий напильник, чтобы закончить рот.

Святая мученица Урсула. Ложу вождя гуннов она предпочла смерть. С ней погибли еще одиннадцать тысяч девушек, пожелав сохранить свою непорочность, навеки оставшись невестами Христа. Он пришел к выводу, что Урсула ему не нравится, не нравятся и другие святые мученицы, даже если эта статуя ему и дорога.

Чему научила Джоан приключившаяся с ней история? Почему так часто необходимо заключать сделку с дьяволом, чтобы выжить?

Он полностью углубился в работу, и это отвлекло его. Он никого и ничего не замечал вокруг себя. Не замечал он и появившуюся в саду Джоан, пока она не поставила на стол кружку эля.

Несмотря на свое подавленное состояние, она сходила в таверну. Бодрящий напиток стал почти ритуальным: каждый вечер, когда Риз возвращался домой, в зале на столе его ждала кружка холодного эля. Если ночь выдавалась холодной, Джоан обычно разводила огонь в очаге и ставила возле него кресло своего хозяина. Однако он редко грелся у огня. Обычно он нес кружку с элем в кухню и проводил время перед ужином в компании Джоан и Марка.

Риз взглянул ей в лицо, ее грусть разрывала его сердце. Он угадал ее прошлое, но и не подозревал, насколько до сих пор болит ее душа.

Она смирилась с тем, чего на самом деле не могла изменить, и делала вид, что не замечала того, что ей неподвластно, но это не залечило ее душевной раны. Поступок, который не вызывал понимания, ее жертва, которую считали позорным малодушием и осуждали, – это не могло пройти бесследно. Поселившаяся в сердце обида обязательно напомнит о себе. Она медленно проделает себе дорогу из потаенного уголка души, разрушая все на своем пути.

Джоан направилась было в дом, но заметила мешок.

Риз наблюдал, как она его рассматривала, с любопытством щупала пальцем, потом заглянула внутрь. Риз отвернулся к статуе.

Ничего. Ни единого звука. Наконец он решился повернуться.

Джоан все еще заглядывала в мешок, но ее лицо уже не было таким смертельно бледным.

– Ты купил это для меня?

– У гончара из Кента была лишняя. Он с радостью отдал ее мне.

– Просто замечательная глина, и много.

– Ты можешь какую-то часть залить водой, так она лучше сохранится.

Она стянула мешок и уставилась на глиняную глыбу, как будто не помнила, что с ней нужно делать.

Риз поднялся, подыскивая широкую доску, а найдя, положил на противоположный край скамьи.

– Ты можешь работать здесь.

– Но у меня нет печи.

– За плату Джордж позволит тебе пользоваться его печью. Но даже если ты не сможешь обжечь свои работы, сам процесс принесет столько же удовольствия, сколько и готовый товар. По крайней мере, для меня это именно так.

– Да и для меня тоже.

Он вернулся на свое место. Джоан продолжала рассматривать глину. Оторвав большой комок, положила его на доску.